Н. Г. Ч-ой
* * *
Венчанные осенними цветами,
Мы к озеру осеннему пришли;
От неба тайн и до седой земли
Завеса пала. Острыми лучами
Пронзилось солнце. Чудо стерегли
Вдвоем – на камнях – чуткими
глазами.
И осень, рея, веяла крылами,
И сны нам снились в солнечной пыли.
И вдруг, как дети, радостно устами
Коснулись уст. И серебристый смех
Вспорхнул, пронесся дальними лугами.
Где лет былых безумие и грех?
И тишиной лишь реет влажно-нежной
Наш сон любви в раздольности прибрежной.
* * *
Пустынный летний сон тайги вечерней
Дымился, тлел. И золотистый жар
На сердце пал. Звенел во сне пожар
Таежных сосен. Можно ль суеверней
Любить тайгу, желать в любви
безмерней
Чудес неложных – невозможных чар?
Так мы с тобой несли священный дар
На сей алтарь таинственной вечерни.
Вожатого забыв на берегу,
Ушли с тобой в часовню темных елей,
В смолистую и мшистую тайгу.
Под шорох трав и лепеты свирели,
В душистой мгле, в магическом кругу,
На миг, на век любовь запечатлели.
* * *
Туманная развеялась любовь,
В туман ушла неверная весталка!
Испепелилась нежная фиалка…
Из урны черной пью иную кровь.
«Как тайный, тайный друг придешь ты
вновь
К твоей весне», – так молвила
гадалка.
И вот стою: и ложе катафалка
Преобразилось в радостную новь.
И страсть опять блеснула, как
зарница;
Печальный креп любовью обагрен:
Так новая открылася страница
В безумной книге огненных имен.
Тебя люблю, Печальная Царица!
С тобою, Смерть, навеки обручен.