1
Был долгий мир. Народы
были сыты
И лоснились: довольные
собой,
Обилием и общим
миролюбьем.
Лишь изредка, переглянувшись,
все
Кидались на слабейшего
и, разом
Его пожравши, пятились,
рыча
И челюсти ощеривая
набок, –
И снова успокаивались.
В мире
Все шло как следует:
Трильон колес
Работал молотами,
рычагами,
Ковали сталь,
Сверлили пушки,
Химик
Изготовлял лиддит и мелинит;
Ученые изобретали способ
За способом для
истребленья масс;
Политики чертили карты
новых
Колониальных рынков и
дорог;
Мыслители писали о
всеобщем
Ненарушимом мире на
земле,
А женщины качались в
гибких танго
И обнажали пудреную
плоть.
Манометр культуры
достигал
До высочайшей точки
напряженья.
2
Тогда из бездны
внутренних пространств
Раздался голос,
возвестивший: «Время
Топтать точило ярости!
За то,
Что люди демонам,
Им посланным служить,
Тела построили
И создали престолы,
За то, что гневу
Огня раскрыли волю
В разбеге жерл и в
сжатости ядра,
За то, что безразличью
Текущих вод и жаркого
тумана
Дали мускул
Бегущих ног и вихри
колеса,
За то, что в своевольных
Теченьях воздуха
Сплели гнездо мятежным
духам взрыва,
За то, что жадность руд
В рать пауков железных
превратили,
Неумолимо ткущих
Сосущие и душащие нити,
–
За то освобождаю
Плененных демонов
От клятв покорности,
А хаос, сжатый в вихрях
вещества,
От строя музыки!
Даю им власть над миром,
Покамест люди
Не победят их вновь,
В себе самих смирив и
поборов
Гнев, жадность,
своеволье, безразличье...»
3
И Демон бездн
воскликнул, издеваясь:
«Снимается проклятье
Вавилона!
Языков разделенью
Пришел конец: одни и те
же речи
Живут в устах врагов,
Но смысл имен и емкость
слов
Я исказил внутри.
Понятья спутались, язык
же стал
Безвыходно-единым.
Каждый мыслит
Войной убить войну
И одолеть жестокостью
жестокость.
И мученик своею правдой
множит
Мою же ложь.
Мудрость,
Бесстыдно обнажившись,
как блудница,
Ласкает воинов,
А истины, сошедшие с
ума,
Резвясь, скользят по
лужам
Оледенелой крови.
Человеку,
Достигшему согласия во
всем,
Не остается ничего
иного,
Как истреблять друг
друга до конца!»
4
И видел я: разверзлись
двери неба
В созвездьи Льва, и бесы
На землю ринулись...
Сгрудились люди по
речным долинам,
Означившим великих
царств межи,
И, вырывши в земле
Ходы змеиные и мышьи
тропы,
Пасли стада прожорливых
чудовищ:
Сами
И пастыри, и пища.
5
Время как будто
опрокинулось,
И некрещенным водами
Потопа
Казался мир: из тины
выползали
Огромные коленчатые
гады,
Железные кишели пауки,
Змеи глотали молнии,
Драконы извергали
Снопы огня и жалили
хвостом;
В морях и реках рыбы
Метали
Икру смертельную,
От ящеров крылатых
Свет застилался,
сыпались на землю
Разрывные и огненные
яйца,
Тучи насекомых,
Чудовищных строеньем и
размером,
В телах людей
Горючие личинки
оставляли, –
И эти полчища исчадий,
Получивших
И гнев, и страсть, и
злобу от людей,
Снедь человеческую
жалили, когтили,
Давили, рвали, жгли,
Жевали, пожирали,
А города, подобно
жерновам,
Без устали вращались и
мололи
Зерно отборное
Из первенцев семейств
На пищу демонам.
И тысячи людей
Кидались с вдохновенным
исступленьем
И радостью под обода
колес.
Все новые и новые народы
Сбегались и сплетались в
хороводы
Под гром и лязг ликующих
машин.
И никогда подобной
пляски смерти
Не видел исступленный
мир!
6
Еще! еще! И все казалось
мало...
Тогда раздался новый
клич: «Долой
Войну племен, и армии, и
фронты:
Да здравствует
гражданская война!»
И армии, смешав ряды, в
восторге
С врагами целовались, а
потом
Кидались на своих,
рубили, били,
Расстреливали, вешали,
пытали,
Питались человечиной,
Детей засаливали впрок,
–
Была разруха,
Был голод.
Наконец пришла чума.
7
Безглазые настали
времена,
Земля казалась шире и
просторней,
Людей же стало меньше,
Но для них
Среди пустынь
недоставало места,
Они горели только об
одном:
Скорей построить новые
машины
И вновь начать такую же
войну.
Так кончилась
предродовая схватка,
Но в этой бойне не
уразумели,
Не выучились люди
ничему.
29 января 1923
Коктебель