От сего, что поэт есть творитель не
наследует, что он лживец: ложь есть слово
против разума и совести, но поэтическое
вымышление бывает по разуму так, как
вещь могла и долженствовала быть.
Тредьяковский.
1922
БЕРЛИН
* * *
Есть
час на те слова.
Из
слуховых глушизн
Высокие
права
Выстукивает
жизнь.
Быть
может – от плеча,
Протиснутого
лбом.
Быть
может – от луча,
Невидимого
днем.
В
напрасную струну
Прах
– взмах на простыню.
Дань
страху своему
И
праху своему.
Жарких
самоуправств
Час
– и тишайших просьб.
Час
безземельных братств.
Час
мировых сиротств.
11 июня 1922
* * *
Лютая
юдоль,
Дольняя
любовь.
Руки:
свет и соль.
Губы:
смоль и кровь.
Левогрудый
гром
Лбом
подслушан был.
Так
– о камень лбом –
Кто
тебя любил?
Бог
с замыслами! Бог с вымыслами!
Вот:
жаворонком, вот: жимолостью,
Вот:
пригоршнями: вся выплеснута
С
моими дикостями – и тихостями,
С
моими радугами заплаканными,
С
подкрадываньями, забарматываньями…
Милая
ты жизнь!
Жадная
еще!
Ты
запомни вжим
В
правое плечо.
Щебеты
во тьмах…
С
птицами встаю!
Мой
веселый вмах
В
летопись твою.
12 июня 1922
* * *
Так,
в скудном труженичестве дней,
Так,
в трудной судорожности к ней,
Забудешь
дружественный хорей
Подруги
мужественной своей.
Ее
суровости горький дар,
И
легкой робостью скрытый жар,
И
тот беспроволочный удар,
Которому
имя – даль.
Все
древности, кроме: дай и мой,
Все
ревности, кроме той, земной,
Все
верности, – но и в смертный бой
Неверующим
Фомой.
Мой
неженка! Сединой отцов:
Сей
беженки не бери под кров!
Да
здравствует левогрудый ков
Немудрствующих
концов!
Но
может, в щебетах и в счетах
От
вечных женственностей устав –
И
вспомнишь руку мою без прав
И
мужественный рукав.
Уста,
не требующие смет,
Права,
не следующие вслед,
Глаза,
не ведающие век,
Исследующие:
свет.
15 июня 1922
* * *
В
стекло… Ночные шепота: шелка
Разбрасывающая
рука.
Ночные
шепота: шелка
Разглаживающие
уста.
Счета
Всех
ревностей дневных –
и
вспых
Всех
древностей – и стиснув челюсти –
И
стих
Спор
–
В
шелесте…
И
лист
И
первой птицы свист.
–
Сколь чист! – И вздох.
Не
тот. – Ушло.
Ушла.
И
вздрог
Плеча.
Ничто
Тщета.
Конец.
Как
нет.
И
в эту суету сует
Сей
меч: рассвет.
17 июня 1922
* * *
Ищи
себе доверчивых подруг,
Не
выправивших чуда на число.
Я
знаю, что Венера – дело рук,
Ремесленник
– и знаю ремесло.
От
высокоторжественных немот
До
полного попрания души:
Всю
лестницу божественную – от:
Дыхание
мое – до: не дыши!
18 июня 1922
* * *
Помни
закон:
Здесь
не владей!
Чтобы
потом –
В
Граде Друзей:
В
этом пустом,
В
этом крутом
Небе
мужском
–
Сплошь золотом –
В
мире, где реки вспять,
На
берегу – реки,
В
мнимую руку взять
Мнимость
другой руки…
Легонькой
искры хруст,
Взрыв
– и ответный взрыв.
(Недостоверность
рук
Рукопожатьем
скрыв!)
О
этот дружный всплеск
Плоских
как меч одежд –
В
небе мужских божеств,
В
небе мужских торжеств!
Так,
между отрочеств:
Между
равенств,
В
свежих широтах
Зорь,
в загараньях
Игр
– на сухом ветру
Здравствуй,
бесстрастье душ!
В
небе тарпейских круч,
В
небе спартанских дружб!
20 июня 1922
* * *
Когда
же, Господин,
На
жизнь мою сойдет
Спокойствие
седин,
Спокойствие
высот.
Когда
ж в пратишину
Тех
первоголубизн
Высокое
плечо,
Всю
вынесшее жизнь.
Ты,
Господи, один,
Один,
никто из вас,
Как
с пуховых горбин
В
синь горнюю рвалась.
Как
под упорством уст
Сон
– слушала – траву…
(Здесь,
на земле искусств,
Словесницей
слыву!)
И
как меня томил
Лжи
– ломовой оброк,
Как
из последних жил
В
дерева первый вздрог…
* * *
Дерева
– первый – вздрог,
Голубя
– первый – ворк.
(Это
не твой ли вздрог,
Гордость,
не твой ли ворк,
Верность?)
– Остановись,
Светопись
зорких стрел!
В
тайнописи любви
Небо
– какой пробел!
Если
бы – не – рассвет:
Дребезг,
и свист, и лист,
Если
бы не сует
Сих
суета – сбылись
Жизни
б...
Не луч, а бич –
В
жимолость нежных тел.
В
опромети добыч
Небо
– какой предел!
День.
Ломовых дорог
Ков.
– Началась. – Пошла.
Дикий
и тихий вздрог
Вспомнившего
плеча.
Прячет...
Как из ведра –
Утро.
Малярный мел.
В
летописи ребра
Небо
– какой пробел!
22 – 23 июня
1922
* * *
По
загарам – топор и плуг.
Хватит
– смуглому праху дань!
Для
ремесленнических рук
Дорога
трудовая рань.
Здравствуй
– в ветхозаветных тьмах –
Вечной
мужественности взмах!
Мхом
и медом дымящий плод –
Прочь,
последнего часа тварь!
В
меховых ворохах дремот
Сарру-заповедь
и Агарь –
Сердце
– бросив…
– ликуй в
утрах,
Вечной
мужественности взмах!
24 июня 1922
* * *
Здравствуй!
Не стрела, не камень:
Я!
– Живейшая из жен:
Жизнь.
Обеими руками
В
твой невыспавшийся сон.
Дай!
(На языке двуостром:
Нá!
– Двуострота змеи!)
Всю
меня в простоволосой
Радости
моей прими!
Льни!
– Сегодня день на шхуне,
–
Льни! – на лыжах! – Льни – льняной!
Я
сегодня в новой шкуре
Вызолоченный,
седьмой!
–
Мой! – и о каких наградах
Рай,
когда в руках, у рта –
Жизнь:
распахнутая радость
Поздороваться
с утра!
* * *
Некоторым
– не закон.
В
час, когда условный сон
Праведен,
почти что свят,
Некоторые
не спят:
Всматриваются
– и в скры-
тнейшем
лепестке: не ты!
Некоторым
– не устав:
В
час, когда на всех устах
Засуха
последних смут –
Некоторые
не пьют:
Впытываются
– и сти-
снутым
кулаком – в пески!
Некоторым,
без кривизн –
Дорого
дается жизнь.
25 июня 1922
* * *
Дабы
ты меня не видел –
В
жизнь – пронзительной, незримой
Изгородью
окружусь.
Жимолостью
опояшусь,
Изморозью
опушусь.
Дабы
ты меня не слушал
В
ночь – в премудрости старушьей:
Скрытничестве
– укреплюсь.
Шорохами
опояшусь,
Шелестами
опушусь.
Дабы
ты во мне не слишком
Цвел
– по зарослям: по книжкам
Заживо
запропащу:
Вымыслами
опояшу,
Мнимостями
опушу.
25 июня 1922
БАЛКОН
Ах,
с откровенного отвеса –
Вниз
– чтобы в прах и в смоль!
Земной
любови недовесок
Слезой
солить – доколь?
Балкон.
Сквозь соляные ливни
Смоль
поцелуев злых.
И
ненависти неизбывной
Вздох:
выдышаться в стих!
Стиснутое
в руке комочком –
Чтó:
сердце или рвань
Батистовая?
Сим примочкам
Есть
имя: – Иордань.
Да,
ибо этот бой с любовью
Дик
и жестокосерд.
Дабы
с гранитного надбровья
Взмыв
– выдышаться в смерть!
30 июня 1922
* * *
Ночного
гостя не застанешь…
Спи
и проспи навек
В
испытаннейшем из пристанищ
Сей
невозможный свет.
Но
если – не сочти, что дразнит
Слух!
– любящая – чуть
Отклонится,
но если нáвзрыд
Ночь
и кифарой – грудь…
То
мой любовник лавролобый
Поворотил
коней
С
ристалища. То ревность Бога
К
любимице своей.
2 июля 1922
* * *
Неподражаемо
лжет жизнь:
Сверх
ожидания, сверх лжи…
Но
по дрожанию всех жил
Можешь
узнать: жизнь!
Словно
во ржи лежишь: звон, синь…
(Что
ж, что во лжи лежишь!) – жар, вал…
Бормот
– сквозь жимолость – ста жил…
Радуйся
же! – Звал!
И
не кори меня, друг, столь
Заворожимы
у нас, тел,
Души
– что вот уже: лбом в сон.
Ибо
– зачем пел?
В
белую книгу твоих тишизн,
В
дикую глину твоих «да» –
Тихо
склоняю облом лба:
Ибо
ладонь – жизнь.
8 июля 1922
*
* *
Думалось: будут легки
Дни – и бестрепетна смежность
Рук. – Взмахом руки,
Друг, остановимте нежность.
Не – поздно еще!*
В рас – светные щели
(Не поздно!) – еще
Нам птицы не пели.
Будь на – стороже!
Последняя ставка!
Нет, поздно уже
Друг, если до завтра!
Земля да легка!
Друг, в самую сердь!
Не в наши лета
Откладывать смерть!
Мертвые – хоть – спят!
Только моим сна нет –
Снам! Взмахом лопат
Друг – остановимте память!
__________
* Ударяется и
отрывается первый слог.
Помечено не
везде (примеч. М. Цветаевой).
9 июля 1922
*
* *
Руки – и в круг
Перепродаж и переуступок!
Только бы губ,
Только бы рук мне не перепутать!
Этих вот всех
Суетностей, от которых сна нет.
Руки воздев,
Друг, заклинаю свою же память!
Чтобы в стихах
(Свалочной яме моих Высочеств!)
Ты не зачах,
Ты не усох наподобье прочих.
Чтобы в груди
(В тысячегрудой моей могиле
Братской!) – дожди
Тысячелетий тебя не мыли…
Тело меж тел,
– Ты, что мне прoпадом был
двухзвёздным!..
Чтоб не истлел
С надписью: не опознан.
9 июля 1922
БЕРЛИНУ
Дождь убаюкивает боль.
Под ливни опускающихся ставень
Сплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль
Копыта – как рукоплесканья.
Поздравствовалось – и слилось.
В оставленности златозарной
Над сказочнейшим из сиротств
Вы смилостивились, казармы!
10 июля 1922
*
* *
Удостоверишься – повремени! –
Что, выброшенной на солому,
Не надо было ей ни славы, ни
Сокровищницы Соломона.
Нет, руки зá голову заломив,
– Глоткою соловьиной! –
Не о сокровищнице – Суламифь:
Горсточке красной глины!
12 июля 1922
* * *
Светло-серебряная
цвель
Над
зарослями и бассейнами.
И
занавес дохнёт – и в щель
Колеблющийся
и рассеянный
Свет…
Падающая вода
Чадры.
(Не прикажу – не двинешься!)
Так
пэри к спящим иногда
Прокрадываются
в любимицы.
Ибо
не ведающим лет
–
Спи! – головокруженье нравится.
Не
вычитав моих примет,
Спи,
нежное мое неравенство!
Спи.
– Вымыслом останусь, лба
Разглаживающим
неровности.
Так
Музы к смертным иногда
Напрашиваются
в любовницы.
16 июля 1922
* * *
Вкрадчивостию
волос:
В
гладь и в лоск
Оторопию
продольной –
Синь
полунощную, масть
Воронову.
– Вгладь и всласть
Оторопи
вдоль – ладонью.
Неженка!
– Не обманись!
Так
заглаживают мысль
Злостную:
разрыв – разлуку –
Лестницы
последний скрип…
Так
заглаживают шип
Розовый…
– Поранишь руку!
Ведомо
мне в жизни рук
Многое.
– Из светлых дуг
Присталью
неотторжимой
Весь
противушерстный твой
Строй
выслеживаю: смоль,
Стонущую
под нажимом.
Жалко
мне твоей упор-
ствующей
ладони: в лоск
Волосы,
– вот-вот уж через
Край
– глаза… Загнана внутрь
Мысль
навязчивая: утр
Наваждение
– под череп!
17 июля 1922
* * *
Леты
слепотекущий всхлип.
Долг
твой тебе отпущен: слит
С
Летою, – еле-еле жив
В
лепете сребротекущих ив.
Ивовый
сребролетейский плеск
Плачущий…
В слепотекущий склеп
Памятей
– перетомилась – спрячь
В
ивовый сребролетейский плач.
Нá
плечи – сребро-седым плащом
Старческим,
сребро-сухим плющом
Нá
плечи – перетомилась – ляг,
Ладанный
слеполетейский мрак
Маковый…
– ибо красный цвет
Старится,
ибо пурпур – сед
В
памяти, ибо выпив всю –
Сухостями
теку.
Тусклостями:
ущербленных жил
Скупостями,
молодых сивилл
Слепостями,
головных истом
Седостями:
свинцом.
Берлин, 31 июля
1922
ПРАГА
СИВИЛЛА
1
Сивилла:
выжжена, сивилла: ствол.
Все
птицы вымерли, но Бог вошел.
Сивилла:
выпита, сивилла: сушь.
Все
жилы высохли: ревностен муж!
Сивилла:
выбыла, сивилла: зев
Доли
и гибели! – Древо меж дев.
Державным
деревом в лесу нагом –
Сначала
деревом шумел огонь.
Потом,
под веками – в разбег, врасплох,
Сухими
реками взметнулся Бог.
И
вдруг, отчаявшись искать извне:
Сердцем
и голосом упав: во мне!
Сивилла:
вещая! Сивилла: свод!
Так
Благовещенье свершилось в тот
Час
не стареющий, так в седость трав
Бренная
девственность, пещерой став
Дивному
голосу…
– так в звездный вихрь
Сивилла:
выбывшая из живых.
5 августа 1922
2
Каменной
глыбой серой,
С
веком порвав родство.
Тело
твое – пещера
Голоса
твоего.
Недрами
– в ночь, сквозь слепость
Век,
слепотой бойниц.
Глухонемая
крепость
Над
пестротою жниц.
Кутают
ливни плечи
В
плащ, плесневеет гриб.
Тысячелетья
плещут
У
столбняковых глыб.
Горе
горé! Под толщей
Век,
в прозорливых тьмах –
Глиняные
осколки
Царств
и дорожный прах
Битв…
6 августа 1922
3. СИВИЛЛА –
МЛАДЕНЦУ
К
груди моей,
Младенец,
льни:
Рождение
– паденье в дни.
С
заоблачных нигдешних скал,
Младенец
мой,
Как
низко пал!
Ты
духом был, ты прахом стал.
Плачь,
маленький, о них и нас:
Рождение
– паденье в час!
Плачь,
маленький, и впредь, и вновь:
Рождение
– паденье в кровь,
И
в прах,
И
в час…
Где
зарева его чудес?
Плачь,
маленький: рожденье в вес!
Где
залежи его щедрот?
Плачь,
маленький: рожденье в счет,
И
в кровь,
И
в пот…
Но
встанешь! То, что в мире смертью
Названо
– паденье в твердь.
Но
узришь! То, что в мире – век
Смежение
– рожденье в свет.
Из
днесь –
В
навек.
Смерть,
маленький, не спать, а встать.
Не
спать, а вспять.
Вплавь,
маленький! Уже ступень
Оставлена…
– Восстанье в день.
17 мая 1923
* * *
Но
тесна вдвоем
Даже
радость утр.
Оттолкнувшись
лбом
И
подавшись внутрь,
(Ибо
странник – Дух,
И
идет один),
До
начальных глин
Потупляя
слух –
Над
источником,
Слушай-слушай,
Адам,
Чтó
проточные
Жилы
рек – берегам:
–
Ты и путь и цель,
Ты
и след и дом.
Никаких
земель
Не
открыть вдвоем.
В
горний лагерь лбов
Ты
и мост и взрыв.
(Самовластен
– Бог
И
меж всех ревнив).
Над
источником
Слушай-слушай,
Адам,
Чтó
проточные
Жилы
рек – берегам:
–
Берегись слуги,
Дабы
в отчий дом
В
гордый час трубы
Не
предстать рабом.
Берегись
жены,
Дабы,
сбросив прах,
В
голый час трубы
Не
предстать в перстнях.
Над
источником
Слушай-слушай,
Адам,
Чтó
проточные
Жилы
рек – берегам:
–
Берегись! Не строй
На
родстве высот.
(Ибо
крепче – той
В
нашем сердце – тот).
Говорю,
не льстись
На
орла, – скорбит
Об
упавшем ввысь
По
сей день – Давид!
Над
источником
Слушай-слушай,
Адам,
Чтó
проточные
Жилы
рек – берегам:
–
Берегись могил:
Голодней
блудниц!
Мертвый
был и сгнил:
Берегись
гробниц!
От
вчерашних правд
В
доме – смрад и хлам.
Даже
самый прах
Подари
ветрам!
Над
источником
Слушай-слушай,
Адам,
Чтó
проточные
Жилы рек – берегам:
Берегись…
8 августа 1922
* * *
Леты
подводный свет,
Красного
сердца риф.
Застолбенел
ланцет,
Певчее
горло вскрыв:
Не
раскаленность жёрл,
Не
распаленность скверн –
Нерастворенный
перл
В
горечи певчих горл.
Гóре
горé! Граним,
Плавим
и мрем – вотще.
Ибо
нерастворим
В
голосовом луче
Жемчуг…
Железом
в хрип,
Тысячей
пил и свёрл –
Неизвлеченный
шип
В
горечи певчих горл.
11 августа 1922
ДЕРЕВЬЯ
Моему чешскому другу,
Анне Антоновне Тесковой
1
В
смертных изверясь,
Зачароваться
не тщусь.
В
старческий вереск,
В
среброскользящую сушь,
–
Пусть моей тени
Славу
трубят трубачи! –
В
вереск-потери,
В
вереск-сухие ручьи.
Старческий
вереск!
Голого
камня нарост!
Удостоверясь
В
тождестве наших сиротств,
Сняв
и отринув
Клочья
последней парчи –
В
вереск-руины,
В
вереск-сухие ручьи.
Жизнь:
двоедушье
Дружб
и удушье уродств.
Седью
и сушью,
(Ибо
вожатый – суров),
Ввысь,
где рябина
Краше
Давида-Царя!
В
вереск-седины,
В
вереск-сухие моря.
5 сентября 1922
2
Когда
обидой – опилась
Душа
разгневанная,
Когда
семижды зареклась
Сражаться
с демонами –
Не
с теми, ливнями огней
В
бездну нисхлестнутыми:
С
земными низостями дней.
С
людскими косностями –
Деревья!
К вам иду! Спастись
От
рева рыночного!
Вашими
вымахами ввысь
Как
сердце выдышано!
Дуб
богоборческий! В бои
Всем
корнем шествующий!
Ивы-провидицы
мои!
Березы-девственницы!
Вяз
– яростный Авессалом,
На
пытке вздыбленная
Сосна
– ты, уст моих псалом:
Горечь
рябиновая…
К
вам! В живоплещущую ртуть
Листвы
– пусть рушащейся!
Впервые
руки распахнуть!
Забросить
рукописи!
Зеленых
отсветов рои…
Как
в руки – плещущие…
Простоволосые
мои,
Мои
трепещущие!
8 сентября 1922
3
Купальщицами,
в легкий круг
Сбитыми,
стаей
Нимф-охранительниц
– и вдруг,
Гривы
взметая
В
закинутости лбов и рук,
–
Свиток развитый! –
В
пляске кончающейся вдруг
Взмахом
защиты –
Длинную
руку на бедро…
Вытянув
выю…
Березовое
серебро,
Ручьи
живые!
9 сентября 1922
4
Други!
Братственный сонм!
Вы,
чьим взмахом сметен
След
обиды земной.
Лес!
– Элизиум мой!
В
громком таборе дружб
Собутыльница
душ
Кончу,
трезвость избрав,
День
– в тишайшем из братств.
Ах,
с топочущих стогн
В
легкий жертвенный огнь
Рощ!
В великий покой
Мхов!
В струение хвой…
Древа
вещая весть!
Лес,
вещающий: Есть
Здесь,
над сбродом кривизн –
Совершенная
жизнь:
Где
ни рабств, ни уродств,
Там,
где всё во весь рост,
Там,
где правда видней:
По
ту сторону дней…
17 сентября 1922
5
Беглецы?
– Вестовые?
Отзовись,
коль живые!
Чернецы
верховые,
В
чащах Бога узрев?
Сколько
мчащих сандалий!
Сколько
пышущих зданий!
Сколько
гончих и ланей –
В
убеганье дерев!
Лес!
Ты нынче – наездник!
То,
что люди болезнью
Называют:
последней
Судорогою
древес –
Это
– в платье просторном
Отрок,
нектаром вскормлен.
Это
– сразу и с корнем
Ввысь
сорвавшийся лес!
Нет,
иное: не хлопья –
В
сухолистом потопе!
Вижу:
опрометь копий,
Слышу:
рокот кровей!
И
в разверстой хламиде
Пролетая
– кто видел?! –
То
Саул за Давидом:
Смуглой
смертью своей!
3 октября 1922
6
Не
краской, не кистью!
Свет
– царство его, ибо сед.
Ложь
– красные листья:
Здесь
свет, попирающий цвет.
Цвет,
попранный светом.
Свет
– цвету пятою на грудь.
Не
в этом, не в этом
ли:
тайна, и сила и суть
Осеннего
леса?
Над
тихою заводью дней
Как
будто завеса
Рванулась
– и грозно за ней…
Как
будто бы сына
Провидишь
сквозь ризу разлук –
Слова:
Палестина
Встают,
и Элизиум вдруг…
Струенье…
Сквоженье…
Сквозь
трепетов мелкую вязь –
Свет,
смерти блаженнее
И
– обрывается связь.
* * *
Осенняя
седость.
Ты,
Гётевский апофеоз!
Здесь
многое спелось,
А
больше еще – расплелось.
Так
светят седины:
Так
древние главы семьи –
Последнего
сына,
Последнейшего
из семи –
В
последние двери –
Простертым
свечением рук…
(Я
краске не верю!
Здесь
пурпур – последний из слуг!)
…Уже
и не светом:
Каким-то
свеченьем светясь…
Не
в этом, не в этом
ли
– и обрывается связь.
* * *
Так
светят пустыни.
И
– больше сказав, чем могла:
Пески
Палестины,
Элизиума
купола…
8 – 9 октября
1922
7
Та,
что без видения спала –
Вздрогнула
и встала.
В
строгой постепенности псалма,
Зрительною
скáлой –
Сонмы
просыпающихся тел:
Руки!
– Руки! – Руки!
Словно
воинство под градом стрел,
Спелое
для муки.
Свитки
рассыпающихся в прах
Риз,
сквозных как сети.
Руки,
прикрывающие пах,
(Девственниц!)
– и плети
Старческих,
не знающих стыда…
Отроческих
– птицы!
Конницею
на трубу суда!
Стан
по поясницу
Выпростав
из гробовых пелен –
Взлет
седобородый:
Есмь!
– Переселенье! – Легион!
Целые
народы
Выходцев!
– На милость и на гнев!
Види!
– Буди! – Вспомни!
…Несколько
взбегающих дерев
Вечером,
на всхолмье.
12 октября 1922
8
Кто-то
едет – к смертной победе
У
деревьев – жесты трагедий.
Иудеи
– жертвенный танец!
У
деревьев – трепеты таинств.
Это
– заговор против века:
Веса,
счета, времени, дроби.
Се
– разодранная завеса:
У
деревьев – жесты надгробий…
Кто-то
едет. Небо – как въезд.
У
деревьев – жесты торжеств.
7 мая 1923
9
Каким
наитием,
Какими
истинами,
О
чем шумите вы,
Разливы
лиственные?
Какой
неистовой
Сивиллы
таинствами –
О
чем шумите вы,
О
чем беспамятствуете?
Что
в вашем веяньи?
Но
знаю – лечите
Обиду
Времени –
Прохладой
Вечности.
Но
юным гением
Восстав
– порочите
Ложь
лицезрения
Перстом
заочности.
Чтоб
вновь, как некогда,
Земля
– казалась нам.
Чтобы
под веками
Свершались
замыслы.
Чтобы
монетами
Чудес
– не чваниться!
Чтобы
под веками
Свершались
таинства!
И
прочь от прочности!
И
прочь от срочности!
В
поток! – В пророчества
Речами
косвенными…
Листва
ли – листьями?
Сивилла
ль – выстонала?
…Лавины
лиственные,
Руины
лиственные…
9 мая 1923
ЗАВОДСКИЕ
1
Стоят
в чернорабочей хмури
Закопченные
корпуса.
Над
копотью взметают кудри
Растроганные
небеса.
В
надышанную сирость чайной
Картуз
засаленный бредет.
Последняя
труба окрайны
О
праведности вопиет.
Труба!
Труба! Лбов искаженных
Последнее:
еще мы тут!
Какая
нá-смерть осужденность
В
той жалобе последних труб!
Как
в вашу бархатную сытость
Вгрызается
их жалкий вой!
Какая
зáживо-зарытость
И
выведенность на убой!
А
Бог? – По самый лоб закурен,
Не
вступится! Напрасно ждем!
Над
койками больниц и тюрем
Он
гвоздиками пригвожден.
Истерзанность!
Живое мясо!
И
было так и будет – до
Скончания.
– Всем песням насыпь,
И
всех отчаяний гнездо:
Завод!
Завод! Ибо зовется
Заводом
этот черный взлет.
К
отчаянью трубы заводской
Прислушайтесь
– ибо зовет
Завод.
И никакой посредник
Уж
не послужит вам тогда,
Когда
над городом последним
Взревет
последняя труба.
23 сентября 1922
2
Книгу
вечности на людских устах
Не
вотще листав –
У
последней, последней из всех застав,
Где
начало трав
И
начало правды… На камень сев,
Птичьим
стаям вслед…
Ту
последнюю – дальнюю – дальше всех
Дальних
– дольше всех…
Далечайшую…
Говорит: приду!
И
еще: в гробу!
Труднодышащую
– наших дел судью
И
рабу – трубу.
Что
над городом утвержденных зверств
Прокаженных
детств,
В
дымном олове – как позорный шест
Поднята,
как перст.
Голос
шахт и подвалов,
–
Лбов на чахлом стебле! –
Голос
сирых и малых,
Злых
– и правых во зле:
Всех
прокопченных, коих
Черт
за корку купил!
Голос
стоек и коек,
Рычагов
и стропил.
Кому
– нету отбросов!
Сам
– последний ошмёт!
Голос
всех безголосых
Под
бичом твоим, – Тот!
Погребов
твоих щебет,
Где
растут без луча.
Кому
нету отребьев:
Сам
– с чужого плеча!
Шевельнуться
не смеет.
Родился
– и лежи!
Голос
маленьких швеек
В
проливные дожди.
Черных
прачешен кашель,
Вшивой
ревности зуд.
Крик,
что кровью окрашен:
Там,
где любят и бьют…
Голос,
бьющийся в прахе
Лбом
– о кротость Твою,
(Гордецов
без рубахи
Голос
– свой узнаю!)
Еженощная
ода
Красоте
твоей, твердь!
Всех
– кто с черного хода
В
жизнь, и шепотом в смерть.
У
последней, последней из всех застав,
Там,
где каждый прав –
Ибо
все бесправны – на камень встав,
В
плеске первых трав…
И
навстречу, с безвестной
Башни
– в каторжный вой:
Голос
правды небесной
Против
правды земной.
26 сентября 1922
* * *
Это
пеплы сокровищ:
Утрат,
обид.
Это
пеплы, пред коими
В
прах – гранит.
Голубь
голый и светлый,
Не
живущий четой.
Соломоновы
пеплы
Над
великой тщетой.
Беззакатного
времени
Грозный
мел.
Значит
Бог в мои двери –
Раз
дом сгорел!
Не
удушенный в хламе,
Снам
и дням господин,
Как
отвесное пламя
Дух
– из ранних седин!
И
не вы меня предали,
Годы,
в тыл!
Эта
седость – победа
Бессмертных
сил.
27 сентября 1922
* * *
Спаси
Господи, дым!
–
Дым-то, Бог с ним! А главное – сырость!
С
тем же страхом, с каким
Переезжают
с квартиры:
С
той же лампою-вплоть, –
Лампой
нищенств, студенчеств, окраин.
Хоть
бы деревце хоть
Для
детей! – И каков-то хозяин?
И
не слишком ли строг
Тот,
в монистах, в монетах, в туманах,
Непреклонный
как рок
Перед
судорогою карманов.
И
каков-то сосед?
Хорошо
б холостой, да потише!
Тоже
сладости нет
В
том-то в старом – да нами надышан
Дом,
пропитан насквозь!
Нашей
затхлости запах! Как с ватой
В
ухе – спелось, сжилось!
Не
чужими: своими захватан!
Стар-то
стар, сгнил-то сгнил,
А
всё мил… А уж тут: номера ведь!
Как
рождаются в мир
Я
не знаю: но так умирают.
30 сентября 1922
ХВАЛА БОГАТЫМ
И
засим, упредив заране,
Что
меж мной и тобою – мили!
Что
себя причисляю к рвани,
Что
честнó мое место в мире:
Под
колесами всех излишеств:
Стол
уродов, калек, горбатых…
И
засим, с колокольной крыши
Объявляю:
люблю богатых!
За
их корень, гнилой и шаткий,
С
колыбели растящий рану,
За
растерянную повадку
Из
кармана и вновь к карману.
За
тишайшую просьбу уст их,
Исполняемую
как окрик.
И
за то, что их в рай не впустят,
И
за то, что в глаза не смотрят.
За
их тайны – всегда с нарочным!
За
их страсти – всегда с рассыльным!
За
навязанные им ночи,
(И
целуют и пьют насильно!)
И
за то, что в учетах, в скуках,
В
позолотах, в зевотах, в ватах,
Вот
меня, наглеца, не купят –
Подтверждаю:
люблю богатых!
А
еще, несмотря на бритость,
Сытость,
питость (моргну – и трачу!)
За
какую-то – вдруг – побитость,
За
какой-то их взгляд собачий
Сомневающийся…
– не
стержень
ли
к нулям? Не шалят ли гири?
И
за то, что меж всех отверженств
Нет
– такого сиротства в мире!
Есть
такая дурная басня:
Как
верблюды в иглу пролезли.
…За
их взгляд, изумленный нá-смерть,
Извиняющийся
в болезни,
Как
в банкротстве… «Ссудил бы… Рад бы –
Да»…
За тихое, с уст зажатых:
«По
каратам считал, я – брат был»…
Присягаю:
люблю богатых!
30 сентября 1922
БОГ
1
Лицо
без обличия.
Строгость.
– Прелесть.
Всé
ризы делившие
В
тебе спелись.
Листвою
опавшею,
Щебнем
рыхлым.
Всé
криком кричавшие
В
тебе стихли.
Победа
над ржавчиной –
Кровью
– сталью.
Всé
навзничь лежавшие
В
тебе встали.
1 октября 1922
2
Нищих
и горлиц
Сирый
распев.
То
не твои ли
Ризы
простерлись
В
беге дерев?
Рощ,
перелесков.
Книги
и храмы
Людям
отдав – взвился.
Тайной
охраной
Хвойные
мчат леса:
–
Скроем! – Не выдадим!
Следом
гусиным
Землю
на сон крестил.
Даже
осиной
Мчал
– и ее простил:
Даже
за сына!
Нищие
пели:
–
Темен, ох, темен лес!
Нищие
пели:
–
Сброшен последний крест!
Бог
из церквей воскрес!
4 октября 1922
3
О,
его не привяжете
К
вашим знакам и тяжестям!
Он
в малейшую скважинку,
Как
стройнейший гимнаст…
Разводными
мостами и
Перелетными
стаями,
Телеграфными
сваями
Бог
– уходит от нас.
О,
его не приучите
К
пребыванью и к участи!
В
чувств оседлой распутице
Он
– седой ледоход.
О,
его не догоните!
В
домовитом поддоннике
Бог
– ручною бегонией
На
окне не цветет!
Все
под кровлею сводчатой
Ждали
зова и зодчего.
И
поэты и летчики –
Все
отчаивались.
Ибо
бег он – и движется.
Ибо
звездная книжища
Вся:
от Аз и до Ижицы, –
След
плаща его лишь!
5 октября 1922
* * *
Так,
заживо раздав,
Поровну,
без обиды,
Пользующийся
– прав.
Шагом
Семирамиды,
Спускающейся
в пруд
Лестницей
трав несмятых,
И
знающей, что ждут
Ризы
– прекрасней снятых
По
выходе из вод…
7 октября 1922
РАССВЕТ НА
РЕЛЬСАХ
Покамест
день не встал
С
его страстями стравленными,
Из
сырости и шпал
Россию
восстанавливаю.
Из
сырости – и свай,
Из
сырости – и серости.
Покамест
день не встал
И
не вмешался стрелочник.
Туман
еще щадит,
Еще
в холсты запахнутый
Спит
ломовой гранит,
Полей
не видно шахматных…
Из
сырости – и стай…
Еще
вестями шалыми
Лжет
вороная сталь –
Еще
Москва за шпалами!
Так,
под упорством глаз –
Владением
бесплотнейшим
Какая
разлилась
Россия
– в три полотнища!
И
– шире раскручу!
Невидимыми
рельсами
По
сырости пущу
Вагоны
с погорельцами:
С
пропавшими навек
Для
Бога и людей!
(Знак:
сорок человек
И
восемь лошадей).
Так,
посредине шпал,
Где
даль шлагбаумом выросла,
Из
сырости и шпал,
Из
сырости – и сирости,
Покамест
день не встал
С
его страстями стравленными –
Во
всю горизонталь
Россию
восстанавливаю!
Без
низости, без лжи:
Даль
– да две рельсы синие…
Эй,
вот она! – Держи!
По
линиям, по линиям…
12 октября 1922
1923
* * *
Не
надо ее окликать:
Ей
оклик – что охлест. Ей зов
Твой
– раною по рукоять.
До
самых органных низов
Встревожена
– творческий страх
Вторжения
– бойся, с высот
–
Все крепости на пропастях! –
Пожалуй
– органом вспоет.
А
справишься? Сталь и базальт –
Гора,
но лавиной в лазурь
На
твой серафический альт
Вспоет
– полногласием бурь.
И
сбудется! – Бойся! – Из ста
На
сотый срываются… Чу!
На
оклик гортанный певца
Органною
бурею мщу!
7 февраля 1923
* * *
Нет,
правды не оспаривай.
Меж
кафедральных Альп
То
бьется о розариум
Неоперенный
альт.
Девичий
и мальчишеский:
На
самом рубеже.
Единственный
из тысячи –
И
сорванный уже.
В
самóм истоке суженный:
Растворены
вотще
Сто
и одна жемчужина
В
голосовом луче.
Пой,
пой – миры поклонятся!
Но
регент: – Голос тот
Над
кровною покойницей,
Над
Музою поет!
Я
в голосах мальчишеских
Знаток…
– и в прах и в кровь
Снопом
лучей рассыпавшись
О
гробовой покров.
Нет,
сказок не насказывай:
Не
радужная хрупь, –
Кантатой
Метастазовой
Растерзанная
грудь.
Клянусь
дарами Божьими:
Своей
душой живой! –
Что
всех высот дороже мне
Твой
срыв голосовой!
8 февраля 1923
ЭМИГРАНТ
Здесь,
меж вами: домами, деньгами, дымами
Дамами,
Думами,
Не
слюбившись с вами, не сбившись с вами,
Неким
–
Шуманом
пронося под полой весну:
Выше!
из виду!
Соловьиным
тремоло на весу –
Некий
– избранный.
Боязливейший,
ибо взяв на дыб –
Ноги
лижете!
Заблудившийся
между грыж и глыб
Бог
в блудилище.
Лишний!
Вышний! Выходец! Вызов! Ввысь
Не
отвыкший… Виселиц
Не
принявший… В рвани валют и виз
Беги
– выходец.
9 февраля 1923
ДУША
Выше!
Выше! Лови – летчицу!
Не
спросившись лозы – отческой
Нереидою
по – лощется,
Нереидою
в ла – зурь!
Лира!
Лира! Хвалынь – синяя!
Полыхание
крыл – в скинии!
Над
мотыгами – и – спинами
Полыхание
двух бурь!
Муза!
Муза! Да как – смеешь ты?
Только
узел фаты – веющей!
Или
ветер страниц – шелестом
О
страницы – и смыв, взмыл…
И
покамест – счета – кипами,
И
покамест – сердца – хрипами,
Закипание
– до – кипени
Двух
вспененных – крепись – крыл.
Так,
над вашей игрой – крупною,
(Между
трупами – и – куклами!)
Нé
общупана, нé куплена,
Полыхая
и пля – ша –
Шестикрылая,
ра – душная,
Между
мнимыми – ниц! – сущая,
Не
задушена вашими тушами
Ду
– ша!
10 февраля 1923
СКИФСКИЕ
1.
Из
недр и на ветвь – рысями!
Из
недр и на ветр – свистами!
Гусиным
пером писаны?
Да
это ж стрела скифская!
Крутого
крыла грифова
Последняя
зга – Скифия!
Сосед,
не спеши! Нечего
Спешить,
коли верст – тысячи.
Разменной
стрелой встречною
Когда-нибудь
там – спишемся!
Великая
– и – тихая
Меж
мной и тобой – Скифия…
И
спи, молодой, смутный мой
Сириец,
стрелу смертную
Леилами
– и – лютнями
Глуша…
Не ушам смертного –
(Единожды
в век слышимый)
Эпический
бег – Скифии!
11 февраля 1923
2. (КОЛЫБЕЛЬНАЯ)
Как
по синей по степи
Да
из звездного ковша
Да
на лоб тебе да…
– Спи,
Синь
подушками глуша.
Дыши
да не дунь,
Гляди
да не глянь.
Волынь-криволунь,
Хвалынь-колывань.
Как
по льстивой по трости
Росным
бисером плеща
Заработают
персты…
Шаг
– подушками глуша
Лежи
– да не двинь,
Дрожи
– да не грянь.
Волынь-перелынь,
Хвалынь-завирань.
Как
из моря из Каспий-
ского
– синего плаща,
Стрела
свистнула да…
(– Спи,
Смерть
подушками глуша)…
Лови
– да не тронь,
Тони
– да не кань.
Волынь-перезвонь,
Хвалынь-целовань.
13 февраля 1923
3.
От
стрел и от чар,
От
гнезд и от нор,
Богиня
Иштар,
Храни
мой шатер:
Братьев,
сестер.
Руды
моей вар,
Вражды
моей чан,
Богиня
Иштар,
Храни
мой колчан…
(Взял
меня – хан!)
Чтоб
нé жил, кто стар,
Чтоб
нé жил, кто хвор,
Богиня
Иштар,
Храни
мой костер:
(Пламень
востер!)
Чтоб
нé жил – кто стар,
Чтоб
нé жил – кто зол,
Богиня
Иштар,
Храни
мой котел
(Зарев
и смол!)
Чтоб
нé жил – кто стар,
Чтоб
нежил – кто юн!
Богиня
Иштар,
Стреми
мой табун
В
тридевять лун!
14 февраля 1923
ЛЮТНЯ
Лютня!
Безумица! Каждый раз,
Царского
беса вспугивая:
«Перед
Саулом-Царем кичась»…
(Да
не струна ж, а судорога!)
Лютня!
Ослушница! Каждый раз,
Струнную
честь затрагивая:
«Перед
Саулом-Царем кичась –
Не
заиграться б с аггелами!»
Горе!
Как рыбарь какой стою
Перед
пустой жемчужницею.
Это
же оловом соловью
Глотку
залить… да хуже еще:
Это
бессмертную душу в пах
Первому
добру молодцу…
Это
– но хуже, чем в кровь и в прах:
Это
– сорваться с голоса!
И
сорвалась же! – Иди, будь здрав,
Бедный
Давид… Есть пригороды!
Перед
Саулом-Царем играв,
С
аггелами – не игрывала!
14 февраля 1923
* * *
Оперением
зим
Овевающий
шаг наш валок –
Херувим
Марий
годовалых!
В
шестикнижие крыл
Окунающий
лик как в воду –
Гавриил
–
Жених
безбородый!
И
над трепетом жил,
И
над лепетом уст виновных,
Азраил
–
Последний
любовник!
17 февраля 1923
ПЛАЧ ЦЫГАНКИ ПО
ГРАФУ ЗУБОВУ
Расколюсь
– так в стклянь,
Распалюсь
– так в пар.
В
рокота гитар
Рокочи,
гортань!
В
пляс! В тряс! В прах – да не в пляс!
А
– ах, струна сорвалась!
У
– ехал парный мой,
У
– ехал в Армию!
Стол
– бы фонарные!
Ла
– ды гитарные!
И
в прах!
И
в тряс!
И
грянь!
И
вдарь!
Ермань-Дурмань.
Гортань-Гитарь.
В
пляс! В тряс! В прах – да не в пляс!
А
– ах, рука сорвалась!
Про
трудного
Про
чудного
Про
Зубова –
Про
сударя.
Чем
свет – ручку жав
–
Зубов-граф, Зубов-граф! –
Из
всех – сударь-брав!
Зу
– бов граф!
В
пляс! В тряс! В прах – да не в пляс!
А
– ах, душа сорвалась!
У
– пал, ударный мой!
Стол
– бы фонарные!
Про
– пала Армия!
Ла
– ды гитарные!
За
всех – грудью пав,
(Не
снег – уголь ржав!)
Как
в мех – зубы вжав,
Э
– эх, Зубов-граф!..
И
в прах и в…
19 февраля 1923
ОФЕЛИЯ – ГАМЛЕТУ
Гамлетом
– перетянутым – натуго,
В
нимбе разуверенья и знания,
Бледный
– до последнего атома…
(Год
тысяча который – издания?)
Наглостью
и пустотой – не тронете!
(Отроческие
чердачные залежи!)
Некоей
тяжеловесной хроникой
Вы
на этой груди – лежали уже!
Девственник!
Женоненавистник! Вздорную
Нежить
предпочедший!.. Думали ль
Раз
хотя бы о том – чтó сорвано
В
маленьком цветнике безумия…
Розы?..
Но ведь это же – тссс! – Будущность!
Рвем
– и новые растут! Предали ль
Розы
хотя бы раз? Любящих –
Розы
хотя бы раз? – Убыли ль?
Выполнив
(проблагоухав!) тонете…
–
Не было! – Но встанем в памяти
В
час, когда над ручьевой хроникой
Гамлетом
– перетянутым – встанете…
28 февраля 1923
ОФЕЛИЯ – В
ЗАЩИТУ КОРОЛЕВЫ
Принц
Гамлет! Довольно червивую залежь
Тревожить…
На розы взгляни!
Подумай
о той, что – единого дня лишь –
Считает
последние дни.
Принц
Гамлет! Довольно царицыны недра
Порочить…
Не девственным – суд
Над
страстью. Тяжéле виновная – Федра:
О
ней и поныне поют.
И
будут! – А Вы с Вашей примесью мела
И
тлена… С костями злословь,
Принц
Гамлет! Не Вашего разума дело
Судить
воспаленную кровь.
Но
если… Тогда берегитесь!.. Сквозь плиты –
Ввысь
– в опочивальню – и всласть!
Своей
Королеве встаю на защиту –
Я,
Ваша бессмертная страсть.
28 февраля 1923
ФЕДРА
1. ЖАЛОБА
Ипполит!
Ипполит! Болит!
Опаляет…
В жару ланиты…
Что
за ужас жестокий скрыт
В
этом имени Ипполита!
Точно
длительная волна
О
гранитное побережье.
Ипполитом
опалена!
Ипполитом
клянусь и брежу!
Руки
в землю хотят – от плеч!
Зубы
щебень хотят – в опилки!
Вместе
плакать и вместе лечь!
Воспаляется
ум мой пылкий…
Точно
в ноздри и губы – пыль
Геркуланума…
Вяну… Слепну…
Ипполит,
это хуже пил!
Это
суше песка и пепла!
Это
слепень в раскрытый плач
Раны
плещущей… Слепень злится…
Это
– красною раной вскачь
Запаленная
кобылица!
Ипполит!
Ипполит! Спрячь!
В
этом пеплуме – как в склепе.
Есть
Элизиум – для – кляч:
Живодерня!
– Палит слепень!
Ипполит!
Ипполит! В плен!
Это
в перси, в мой ключ жаркий,
Ипполитова
вза – мен
Лепесткового
– клюв Гарпий!
Ипполит!
Ипполит! Пить!
Сын
и пасынок? Со – общник!
Это
лава – взамен плит
Под
ступнею! – Олимп взропщет?
Олимпийцы?!
Их взгляд спящ!
Небожителей
– мы – лепим!
Ипполит!
Ипполит! В плащ!
В
этом пеплуме – как в склепе!
Ипполит,
утоли…
7 марта 1923
2. ПОСЛАНИЕ
Ипполиту
от Матери – Федры – Царицы – весть.
Прихотливому
мальчику, чья красота как воск
От
державного Феба, от Федры бежит… Итак,
Ипполиту
от Федры: стенание нежных уст.
Утоли
мою душу! (Нельзя, не коснувшись уст,
Утолить
нашу душу!) Нельзя, припадя к устам,
Не
припасть и к Психее, порхающей гостье уст…
Утоли
мою душу: итак, утоли уста.
Ипполит,
я устала… Блудницам и жрицам – стыд!
Не
простое бесстыдство к тебе вопиет! Просты
Только
речи и руки… За трепетом уст и рук
Есть
великая тайна, молчанье на ней как перст.
О
прости меня, девственник! отрок! наездник! нег
Ненавистник!
– Не похоть! Не женского лона – блажь!
То
она – обольстительница! То Психеи лесть –
Ипполитовы
лепеты слушать у самых уст.
–
«Устыдись!» – Но ведь поздно! Ведь это последний всплеск!
Понесли
мои кони! С отвесного гребня – в прах –
Я
наездница тоже! Итак, с высоты грудей,
С
рокового двухолмия в пропасть твоей груди!
(Не
своей ли?!) – Сумей же! Смелей же! Нежней же! Чем
В
вощаную дощечку – не смуглого ль сердца воск?! –
Ученическим
стилосом знаки врезать… О пусть
Ипполитову
тайну устами прочтет твоя
Ненасытная
Федра…
11 марта 1923
ЭВРИДИКА – ОРФЕЮ
Для
тех, отженивших последние клочья
Покрова
(ни уст, ни ланит!..)
О,
не превышение ли полномочий
Орфей,
нисходящий в Аид?
Для
тех, отрешивших последние звенья
Земного…
На ложе из лож
Сложившим
великую ложь лицезренья,
Внутрь
зрящим – свидание нож.
Уплочено
же – всеми розами крови
За
этот просторный покрой
Бессмертья…
До самых летейских
верховий
Любивший
– мне нужен покой
Беспамятности…
Ибо в призрачном доме
Сем
– призрак ты, сущий, а явь –
Я,
мертвая… Что же скажу тебе, кроме:
–
«Ты это забудь и оставь!»
Ведь
не растревожишь же! Не повлекуся!
Ни
рук ведь! Ни уст, чтоб припасть
Устами!
– С бессмертья змеиным укусом
Кончается
женская страсть.
Уплочено
же – вспомяни мои крики! –
За
этот последний простор.
Не
надо Орфею сходить к Эвридике
И
братьям тревожить сестер.
23 марта 1923
ПРОВОДА
Des Herzens Woge schäumte nicht
so schőn empor empor, und würde Geist,
wenn nicht der alte stumme Fels,
das Schicksal, ihr entgegenstande.*
Фридрих Гёльдерлин
_______________________________
*Сердечная волна не вздымалась
бы
столь высоко и
не становилась бы Духом,
когда бы на её
пути не вставала
старая немая
скала – Судьба (нем).
1.
Вереницею
певчих свай,
Подпирающих
Эмпиреи,
Посылаю
тебе свой пай
Праха
дольнего.
По аллее
Вздохов
– проволокой к столбу –
Телеграфное:
лю – ю – блю…
Умоляю…
(печатный бланк
Не
вместит! Проводами проще!
Это
– сваи, на них Атлант
Опустил
скаковую площадь
Небожителей…
Вдоль свай
Телеграфное:
про – о – щай…
Слышишь?
Это последний срыв
Глотки
сорванной: про – о – стите…
Это
– снасти над морем нив,
Атлантический
путь тихий:
Выше,
выше – и сли – лись
В
Ариаднино: ве – ер – нись,
Обернись!..
Даровых больниц
Заунывное:
нé выйду!
Это
– прóводами стальных
Проводóв
– голоса Аида
Удаляющиеся…
Даль
Заклинающее:
жа – аль…
Пожалейте!
(В сем хоре – сей
Различаешь?)
В предсмертном крике
Упирающихся
страстей –
Дуновение
Эвридики:
Через
насыпи – и – рвы
Эвридикино:
у – у – вы,
Не
у –
17 марта 1923
2.
Чтоб
высказать тебе… да нет, в ряды
И
в рифмы сдавленные… Сердце – шире!
Боюсь,
что мало для такой беды
Всего
Расина и всего Шекспира!
«Все
плакали, и если кровь болит…
Все
плакали, и если в розах – змеи»…
Но
был один – у Федры – Ипполит!
Плач
Ариадны – об одном Тезее!
Терзание!
Ни берегов, ни вех!
Да,
ибо утверждаю, в счете сбившись,
Что
я в тебе утрачиваю всех
Когда-либо
и где-либо небывших!
Какия
чаянья – когда насквозь
Тобой
пропитанный – весь воздух свыкся!
Раз
Наксосом мне – собственная кость!
Раз
собственная кровь под кожей – Стиксом!
Тщета!
во мне она! Везде! закрыв
Глаза:
без дна она! без дня! И дата
Лжет
календарная…
Как ты –
Разрыв,
Не
Ариадна я и не…
– Утрата!
О,
по каким морям и городам
Тебя
искать? (Незримого – незрячей!)
Я
прóводы вверяю проводáм,
И
в телеграфный столб упершись – плачу.
18 марта 1923
3. (ПУТИ)
Всé
перебрав и всé отбросив,
(В
особенности – семафор!)
Дичайшей
из разноголосиц
Школ,
оттепелей… (целый хор
На
помощь!) Рукава как стяги
Выбрасывая…
– Без стыда! –
Гудят
моей высокой тяги
Лирические
провода.
Столб
телеграфный! Можно ль кратче
Избрать?
Доколе небо есть –
Чувств
непреложный передатчик,
Уст
осязаемая весть…
Знай,
что доколе свод небесный,
Доколе
зори к рубежу –
Столь
явственно и повсеместно
И
длительно тебя вяжу.
Чрез
лихолетие эпохи,
Лжей
насыпи – из снасти в снасть –
Мои
неизданные вздохи,
Моя
неистовая страсть…
Вне
телеграмм (простых и срочных
Штампованностей
постоянств!)
Весною
стоков водосточных
И
проволокою пространств.
19 марта 1923
4.
Самовластная
слобода!
Телеграфные
провода!
Вожделений
– моих – выспренных,
Крик
– из чрева и нá ветер!
Это
сердце мое, искрою
Магнетической
– рвет метр.
–
«Метр и меру?» Но чет – вертое
Измерение
мстит! – Мчись
Над
метрическими – мертвыми –
Лжесвидетельствами
– свист!
Тсс…
А ежели вдруг (всюду же
Провода
и столбы?) лоб
Заломивши
поймешь: трудные
Словеса
сии – лишь вопль
Соловьиный,
с пути сбившийся:
–
Без любимого мир пуст! –
В
Лиру рук твоих влю – бившийся,
И
в Леилу твоих уст!
20 марта 1923
5.
Не
чернокнижница! В белой книге
Далей
донских навострила взгляд!
Где
бы ты ни был – тебя настигну,
Выстрадаю
– и верну назад.
Ибо
с гордыни своей, как с кедра,
Мир
озираю: плывут суда,
Зарева
рыщут… Морские недра
Выворочу
– и верну со дна!
Перестрадай
же меня! Я всюду:
Зори
и руды я, хлеб и вздох,
Есмь
я и буду я, и добуду
Губы
– как душу добудет Бог:
Через
дыхание – в час твой хриплый,
Через
архангельского суда
Изгороди!
– Все уста о шипья
Выкровяню
и верну с одра!
Сдайся!
Ведь это совсем не сказка!
–
Сдайся! – Стрела, описавши круг…
–
Сдайся! – Еще ни один не спасся
От
настигающего без рук:
Через
дыхание… (Перси взмыли,
Веки
не видят, вкруг уст – слюда…)
Как
прозорливица – Самуила
Выморочу
– и вернусь одна:
Ибо
другая с тобой, и в судный
День
не тягаются…
Вьюсь и длюсь.
Есмь
я и буду я и добуду
Душу
– как губы добудет уст –
Упокоительница…
25 марта 1923
6.
Час,
когда вверху цари
И
дары друг к другу едут.
(Час,
когда иду с горы):
Горы
начинают ведать.
Умыслы
сгрудились в круг.
Судьбы
сдвинулись: не выдать!
(Час,
когда не вижу рук)
Души
начинают видеть.
25 марта 1923
7.
В
час, когда мой милый брат
Миновал
последний вяз
(Взмахов,
выстроенных в ряд),
Были
слезы – больше глаз.
В
час, когда мой милый друг
Огибал
последний мыс
(Вздохов
мысленных: вернись!)
Были
взмахи – больше рук.
Точно
руки – вслед – от плеч!
Точно
губы вслед – заклясть!
Звуки
растеряла речь,
Пальцы
растеряла пясть.
В
час, когда мой милый гость…
–
Господи, взгляни на нас! –
Были
слезы больше глаз
Человеческих
и звезд
Атлантических…
26 марта 1923
8.
Терпеливо,
как щебень бьют,
Терпеливо,
как смерти ждут,
Терпеливо,
как вести зреют,
Терпеливо,
как месть лелеют –
Буду
ждать тебя (пальцы в жгут –
Так
Монархини ждет наложник)
Терпеливо,
как рифмы ждут,
Терпеливо,
как руки гложут.
Буду
ждать тебя (в землю – взгляд,
Зубы
в губы. Столбняк. Булыжник).
Терпеливо,
как негу длят,
Терпеливо,
как бисер нижут.
Скрип
полозьев, ответный скрип
Двери:
рокот ветров таежных.
Высочайший
пришел рескрипт:
–
Смена царства и въезд вельможе.
И
домой:
В
неземной –
Да
мой.
27 марта 1923
9.
Весна
наводит сон. Уснем.
Хоть
врозь, а все ж сдается: всé
Разрозненности
сводит сон.
Авось
увидимся во сне.
Всевидящий,
он знает, чью
Ладонь
– и в чью, кого – и с кем.
Кому
печаль мою вручу,
Кому
печаль мою повем
Предвечную
(дитя, отца
Не
знающее и конца
Не
чающее!) О, печаль
Плачущих
без плеча!
О
том, что памятью с перста
Спадет,
и камешком с моста…
О
том, что заняты места,
О
том, что наняты сердца
Служить
– безвыездно – навек,
И
жить – пожизненно – без нег!
О
заживо – чуть встав! чем свет! –
В
архив, в Элизиум калек.
О
том, что тише ты и я
Травы,
руды, беды, воды…
О
том, что выстрочит швея:
Рабы
– рабы – рабы – рабы.
5 апреля 1923
10.
С
другими – в розовые груды
Грудей…
В гадательные дроби
Недель…
А я тебе пребуду
Сокровищницею
подобий
По
случаю – в песках, на щебнях
Подобранных,
– в ветрах, на шпалах
Подслушанных…
Вдоль всех бесхлебных
Застав,
где молодость шаталась.
Шаль,
узнаешь ее? Простудой
Запахнутую,
жарче ада
Распахнутую…
Знай, что чудо
Недр
– под полой, живое чадо:
Песнь!
С этим первенцем, что пуще
Всех
первенцев и всех Рахилей…
–
Недр достовернейшую гущу
Я
мнимостями пересилю!
11 апреля 1923
АРИАДНА
1
Оставленной
быть – это втравленной быть
В
грудь – синяя татуировка матросов!
Оставленной
быть – это явленной быть
Семи
океанам… Не валом ли быть
Девятым,
что с палубы сносит?
Уступленной
быть – это купленной быть
Задорого:
ночи и ночи и ночи
Умоисступленья!
О, в трубы трубить –
Уступленной
быть! – Это длиться и слыть
Как
губы и трубы пророчеств.
14 апреля 1923
2
–
О всеми голосами раковин
Ты
пел ей…
– Травкой каждою.
–
Она томилась лаской Вакховой.
–
Летейских маков жаждала…
–
Но как бы те моря ни солоны,
Тот
мчался…
– Стены падали.
–
И кудри вырывала полными
Горстями…
– В пену падали…
21 апреля 1923
ПОЭМА ЗАСТАВЫ
А
покамест пустыня славы
Не
засыпет мои уста,
Буду
петь мосты и заставы,
Буду
петь простые места.
А
покамест еще в тенётах
Не
увязла – людских кривизн,
Буду
брать – труднейшую ноту,
Буду
петь – последнюю жизнь!
Жалобу
труб.
Рай
огородов.
Заступ
и зуб.
Чуб
безбородых.
День
без числа.
Верба
зачахла.
Жизнь
без чехла:
Кровью
запахло!
Потных
и плотных,
Потных
и тощих:
–
Ну да на площадь?! –
Как
на полотнах –
Как
на полотнах
Только
– и в одах:
Рев
безработных,
Рев
безбородых.
Ад?
– Да,
Но
и сад – для
Баб
и солдат,
Старых
собак,
Малых
ребят.
«Рай
– с драками?
Без
– раковин
От
устриц?
Без
люстры?
С
заплатами?!»
–
Зря плакали:
У
всякого –
Свой.
* * *
Здесь
страсти поджары и ржавы:
Держав
динамит!
Здесь
часто бывают пожары:
Застава
горит!
Здесь
ненависть оптом и скопом:
Расправ
пулемет!
Здесь
часто бывают потопы:
Застава
плывет!
Здесь
плачут, здесь звоном и воем
Рассветная
тишь.
Здесь
отрочества под конвоем
Щебечут:
шалишь!
Здесь
платят! Здесь Богом и Чертом,
Горбом
и торбой!
Здесь
молодости как над мертвым
Поют
над собой.
* * *
Здесь
матери, дитя заспав…
–
Мосты, пески, кресты застав! –
Здесь
младшую купцу пропив…
Отцы…
– Кусты, кресты крапив…
–
Пусти.
–
Прости.
23 апреля 1923
ПОЭТЫ
1
Поэт
– издалека заводит речь.
Поэта
– далеко заводит речь.
Планетами,
приметами, окольных
Притч
рытвинами… Между да и нет
Он
даже размахнувшись с колокольни
Крюк
выморочит… Ибо путь комет –
Поэтов
путь. Развеянные звенья
Причинности
– вот связь его! Кверх лбом –
Отчаетесь!
Поэтовы затменья
Не
предугаданы календарем.
Он
тот, кто смешивает карты,
Обманывает
вес и счет,
Он
тот, кто спрашивает с парты,
Кто
Канта наголову бьет,
Кто
в каменном гробу Бастилий
Как
дерево в своей красе.
Тот,
чьи следы – всегда простыли,
Тот
поезд, на который все
Опаздывают…
– ибо путь комет
Поэтов
путь: жжя, а не согревая.
Рвя,
а не взращивая – взрыв и взлом –
Твоя
стезя, гривастая кривая,
Не
предугадана календарем!
8 апреля 1923
2
Есть
в мире лишние, добавочные,
Не
вписанные в окоём.
(Нечислящимся
в ваших справочниках,
Им
свалочная яма – дом).
Есть
в мире полые, затолканные,
Немотствующие
– навоз,
Гвоздь
– вашему подолу шелковому!
Грязь
брезгует из-под колес!
Есть
в мире мнимые, невидимые:
(Знак:
лепрозариумов крап!)
Есть
в мире Иовы, что Иову
Завидовали
бы – когда б:
Поэты
мы – и в рифму с париями,
Но
выступив из берегов,
Мы
бога у богинь оспариваем
И
девственницу у богов!
22 апреля 1923
3
Что
же мне делать, слепцу и пасынку,
В
мире, где каждый и отч и зряч,
Где
по анафемам, как по насыпям –
Страсти!
где насморком
Назван
– плач!
Что
же мне делать, ребром и промыслом
Певчей!
– как провод! загар! Сибирь!
По
наважденьям своим – как пó мосту!
С
их невесомостью
В
мире гирь.
Что
же мне делать, певцу и первенцу,
В
мире, где наичернейший – сер!
Где
вдохновенье хранят, как в термосе!
С
этой безмерностью
В
мире мер?!
22 апреля 1923
СЛОВА И СМЫСЛЫ
1
Ты
обо мне не думай никогда!
(На
– вязчива!)
Ты
обо мне подумай: провода:
Даль
– длящие.
Ты
на меня не жалуйся, что жаль…
Всех
слаще мол…
Лишь
об одном пожалуйста: педаль:
Боль
– длящая.
2
Ла
– донь в ладонь:
–
За – чем рожден?
–
Не – жаль: изволь:
Длить
– даль – и боль.
3
Проводами
продленная даль…
Даль
и боль, это та же ладонь
Отрывающаяся
– доколь?
Даль
и боль, это та же юдоль.
23 апреля 1923
ПЕДАЛЬ
Сколь
пронзительная, столь же
Сглаживающая
даль.
Дольше
– дольше – дольше – дольше!
Это
– правая педаль.
После
жизненных радуший
В
смерть – заведомо не жаль.
Глуше
– глуше – глуше – глуше:
Это
– левая педаль.
Памяти
гудящий Китеж –
Правая!
Летейских вод
Левую
бери: глушитель
Длителя
перепоет.
От
участковых, от касто-
вых
– уставшая (заметь!)
Жизнь
не хочет жить… но часто
Смерть
не хочет умереть!
Требует!
Из всех безмясых
Клавишей,
разбитых в ряд.
(Левою
педалью гасят,
Правою
педалью длят…)
Лязгает!
Как змей из фальши
Клавишей,
разбитых в гуд…
Дальше,
дальше, дальше, дальше
Правою
педалью лгут!
24 апреля 1923
ЛАДОНЬ
Ладони!
(Справочник
Юнцам
и девам).
Целуют
правую,
Читают
в левой.
В
полночный заговор
Вступивший
– ведай:
Являют
правою,
Скрывают
левой.
Сивилла
– левая:
Вдали
от славы.
Быть
неким Сцеволой
Довольно
– правой.
А
всё же в ненависти
Час
разверстый
Мы
миру левую
Даем
– от сердца!
А
все же, праведным
Объевшись
гневом,
Рукою
правою
Мы
жилы – левой!
27 апреля 1923
* * *
Крутогорьями
глаголь,
Колокольнями
трезвонь:
Место
дольнее – юдоль,
Место
дольнее – ладонь.
Всеми
вольными в лазорь
Колокольнями
злословь:
Место
дольнее – ладонь,
Место
дольнее – любовь.
29 апреля 1923
ОБЛАКА
1
Перерытые
– как битвой
Взрыхленные
небеса.
Рытвинами
– небеса.
Битвенные
небеса.
Перелетами
– как хлёстом
Хлёстанные
табуны.
Взблестывающей
Луны
Вдовствующей
– табуны!
2
Стой!
Не Федры ли под небом
Плащ?
Не Федрин ли взвился
В
эти марафонским бегом
Мчащиеся
небеса?
Стой!
Иродиады с чубом –
Блуд…
Не бубен ли взвился
В
эти иерихонским трубом
Рвущиеся
небеса!
3
Нет!
Вставший вал!
Пал
– и пророк оправдан!
Раз
– дался вал:
Целое
море – нá два!
Бо
– род и грив
Шествие
морем Чермным!
Нет!
– се – Юдифь –
Голову
Олоферна!
1 мая 1923
ТАК
ВСЛУШИВАЮТСЯ…
1
Так
вслушиваются (в исток
Вслушивается
– устье).
Так
внюхиваются в цветок:
Вглубь
– до потери чувства!
Так
в воздухе, который синь –
Жажда,
которой дна нет.
Так
дети, в синеве простынь,
Всматриваются
в память.
Так
вчувствовывается в кровь
Отрок
– доселе лотос.
…Так
влюбливаются в любовь:
Впадываются
в пропасть.
3 мая 1923
2
Друг!
Не кори меня за тот
Взгляд,
деловой и тусклый.
Так
вглатываются в глоток:
Вглубь
– до потери чувства!
Так
в ткань врабатываясь, ткач
Ткёт
свой последний пропад.
Так
дети, вплакиваясь в плач,
Вшёптываются
в шёпот.
Так
вплясываются… (Велик
Бог
– посему крутитесь!)
Так
дети, вкрикиваясь в крик,
Вмалчиваются
в тихость.
Так
жалом тронутая кровь
Жалуется
– без ядов!
Так
вбаливаются в любовь:
Впадываются
в: падать.
3 мая 1923
РУЧЬИ
1
Прорицаниями
рокоча,
Нераскаянного
скрипача
Piccicata’ми…
Разрывом бус!
Паганиниевскими
«добьюсь!»
Опрокинутыми…
Нот, планет –
Ливнем!
– Вывезет!!!
– Конец…
На нет…
Недосказанностями
тишизн
Заговаривающие
жизнь:
Страдивариусами
в ночи
Проливающиеся
ручьи.
4 мая 1923
2
Монистом,
расколотым
На
тысячу блях –
Как
Дзингара в золоте
Деревня
в ручьях.
Монистами
– вымылась!
Несется
как челн
В
ручьёвую жимолость
Окунутый
холм.
Монистами-сбруями…
(Гривастых
теней
Монистами!
Сбруями
Пропавших
коней…)
Монистами-бусами…
(Гривастых
монет
Монистами!
Бусами
Пропавших
планет…)
По
кручам, по впадинам,
И
в щеку, и в пах –
Как
Дзингара в краденом –
Деревня
в ручьях.
Споем-ка
на радостях!
Черны,
горячи
Сторонкою
крадучись
Цыганят
ручьи.
6 мая 1923
ОКНО
Атлантским
и сладостным
Дыханьем
весны –
Огромною
бабочкой
Мой
занавес – и –
Вдовою
индусскою
В
жерло златоустое,
Наядою
сонною
В
моря заоконные…
5 мая 1923
ХВАЛА ВРЕМЕНИ
Вере Аренской
Беженская
мостовая!
Гикнуло
– и понеслось
Опрометями
колес.
Время!
Я не поспеваю.
В
летописях и в лобзаньях
Пойманное…
но песка
Струечкою
шелестя…
Время,
ты меня обманешь!
Стрелками
часов, морщин
Рытвинами
– и Америк
Новшествами…
– Пуст кувшин! –
Время,
ты меня обмеришь!
Время,
ты меня предашь!
Блудною
женой – обнову
Выронишь…
– «Хоть час да наш!»
–
Поезда с тобой иного
Следования!..
–
Ибо
мимо родилась
Времени!
Вотще и всуе
Ратуешь!
Калиф на час:
Время!
Я тебя миную.
10 мая 1923
СЕСТРА
Мало
ада и мало рая:
За
тебя уже умирают.
Вслед
за братом, увы, в костер –
Разве
принято? Не сестер
Это
место, а страсти рдяной!
Разве
принято под курганом…
С
братом?..
– «Был мой и есть! Пусть
сгнил!»
–
Это местничество могил!!!
11 мая 1923
НОЧЬ
Час
обнажающихся верховий,
Час,
когда в души глядишь – как в очи.
Это
– разверстые шлюзы крови!
Это
– разверстые шлюзы ночи!
Хлынула
кровь, наподобье ночи
Хлынула
кровь, – наподобье крови
Хлынула
ночь! (Слуховых верховий
Час:
когда в уши нам мир – как в очи!)
Зримости
сдернутая завеса!
Времени
явственное затишье!
Час,
когда ухо разъяв, как веко,
Больше
не весим, не дышим: слышим.
Мир
обернулся сплошной ушною
Раковиною:
сосущей звуки
Раковиною,
– сплошной душою!..
(Час,
когда в души идешь – как в руки!)
12 мая 1923
ПРОКРАСТЬСЯ
А
может, лучшая победа
Над
временем и тяготеньем –
Пройти,
чтоб не оставить следа,
Пройти,
чтоб не оставить тени
На
стенах…
Может быть – отказом
Взять?
Вычеркнуться из зеркал?
Так:
Лермонтовым по Кавказу
Прокрасться,
не встревожив скал.
А
может – лучшая потеха
Перстом
Себастиана Баха
Органного
не тронуть эха?
Распасться,
не оставив праха
На
урну…
Может быть – обманом
Взять?
Выписаться из широт?
Так:
Временем как океаном
Прокрасться,
не встревожив вод…
14 мая 1923